Глава 7. Смотреть сердцем. Аракульский Шихан

Перейти к контенту
 
Глава 7. Смотреть сердцем. Аракульский Шихан
 
 
 
  Шихан… Само это слово стало на Южном Урале нарицательным. Хотя «шихан» – это не имя собственное, а название отдельно стоящей горы или скальных останцев. Тем не менее если в Челябинске говорят: «Шихан», то можно почти на сто процентов быть уверенным – речь идет об Аракульском шихане, что находится на берегу озера Аракуль, недалеко от станции Силач. Место, что называется, знаковое. Тем более что скалы Шихана доступны всем, их можно покорять разными способами – от детского до экстремального. Мы решили остановиться на «детском» способе, взяли с собой ребенка и отправились в путь.
  Сперва дорога довела нас до Силача. Название-то какое! Просто приятно было читать его на карте. От него веяло надежностью и незыблемостью. Могучий Силач стоит на пути к несокрушимому Шихану…
  От Силача к Шихану уходила разбитая колея. Семь километров луж и ухабов – и мы в двух шагах от скал. Да, популярность места видна невооруженным глазом! Дети и взрослые, джиперы и пешие туристы, целые компании студентов и несколько групп профессиональных скалолазов… Понятно, что мы будем не одиноки. Ну что же, тем лучше. Будет кому оказать помощь в подъеме, если навыков скалолазания окажется недостаточно.
  Однако ползать по скалам не пришлось. Мы свободно поднялись по западному, пологому склону на обширную ровную площадку. Оттуда открылось столь привычное для человека, часто бывающего в горах, но всегда захватывающее зрелище: необозримый простор впереди, вздымающиеся справа и слева причудливые скалы и синеющее у подножия гряды чистое, спокойное и очень живописное озеро Аракуль.
  Я спокойно стояла на площадке и любовалась видом на озеро, когда снизу, из пропасти, вдруг показалась чья-то рука. Рука ухватилась за край обрыва, за ней последовала другая. Затем возникла голова, и вскоре весь человек, обвешанный тросами и карабинами, тяжело перевалился через край площадки. Это был скалолаз. Вернее, девушка-скалолазка. Я взглянула на нее и вдруг осознала, что площадка, на которой мы так удобно устроились, находится на краю отвесного обрыва высотой в несколько десятков метров.  
  Преодолев в себе страх, я посмотрела вниз, в пропасть, из которой только что выбралась скалолазка. Обрыв уходил вниз. По стене, далеко у подножия, ползли еще несколько фигурок альпинистов. Голова моя сразу закружилась, ноги затряслись и сами собой сделали два шага назад. Я оглянулась на семью. Мои мужчины гордо стояли на краю пропасти, и им все было нипочем. Ну, по крайней мере, они делали соответствующий вид.
  Мало того, они явно собирались прогуляться по скальному гребню. Меня, честно говоря, эта перспектива ужасала: по траверсу скал шла узенькая тропинка, с обеих сторон обрывающаяся в зияющую пропасть. Временами дорожку пересекали трещины и провалы, через которые явно нужно было перепрыгивать. Но мужчины ступили на тропу, отрезав мне всякие пути к отступлению. Собрав все свое мужество, я пошла следом.    Очень хотелось опуститься на четвереньки и передвигаться таким способом. Было трудно, очень трудно заставить себя спокойно и твердо, без страха и паники, идти по этому пути. Но… Шаг, второй, третий… Уверенность приходила с каждым метром пройденного пути. Наконец я почти прогулочным шагом стала продвигаться по тропе. Затем, окончательно расслабившись, начала замечать чудеса вокруг. Далекие озера на горизонте, манящие своим глубоким синим взглядом. Огромные прямоугольные гранитные глыбы, составляющие тело скал и вызывающие мысль о гигантах, строивших местный рельеф по кирпичику…  
  «Смотрите, а скалы-то живые!», – раздался голос сына. Я начала пристально вглядываться в очертания каменных исполинов. На моих глазах гиганты оживали. Фигуры, лица, животные… Черепаха, Обезьяна,  Собака, Пушкин, Чемберлен, Курица, Каменная голова, Старуха, Ладонь… Это названия скал Шихана. Они созданы водой и ветром, солнцем и морозом. Они обретают жизнь, стоит лишь внимательнее взглянуть на них.
  «Мама, папа, смотрите, кораблики!», – сын опять пытался обратить на что-то наше внимание. Я начала пристально вглядываться в озерную гладь Аракуля. «Да нет, не там. Здесь», – тянул меня за руку ребенок. Я опустила глаза и увидела каменные чаши, наполненные водой, а в них, словно кораблики, живописно плавали яркие опавшие листья. «Правда, красиво?» – спросил сын. Действительно, это было чудесно. Скалы Шихана сплошь усеяны круглыми каменными чашами. Большие и маленькие, глубокие и не очень – в теплое время года они выглядят как небольшие аккуратные бассейны, заполненные водой. Сейчас, ранней осенью, они превратились в маленькие океаны с портом и быстроходными разноцветными судами.
  Некоторое время мы шли, погруженные в свои мысли, и вдруг снова раздался восхищенный возглас: «Поглядите, как здорово! Какая красивая бабочка!». Сын сказал это с искренней радостью и даже восторгом. Его поразила красота обыкновенной капустницы. «Да, красивая», – мы, родители, машинально кивнули, даже не повернув головы. Тут вокруг такое великолепие, что умиляться бабочкой совершенно некогда. Да и к окружающей красоте уже привыкли, и в голове начинают крутиться обыденные мысли. О том, что вечером к нам придут гости, о том, что на следующей неделе кончается страховка на машину и значит, придется ехать в страховую, о том, что старший сын совсем перестал учиться и с этим надо что-то делать... В общем, обыкновенные мысли обыкновенных взрослых людей. Первое впечатление от яркой красоты окружающего пейзажа на какое-то время прогоняло их, но обыкновенной бабочке это явно не под силу.
  Не найдя понимания, сын повернул голову и посмотрел на нас с удивлением. Дети очень остро чувствуют фальшь, и в его глазах читался вопрос: почему родители не хотят разделить с ним радость? Мне стало немного стыдно за нашу взрослую толстокожесть. Я присела на корточки и вместе с ребенком стала разглядывать бабочку. Просто разглядывать, чтобы разделить с ним его ощущения. И вдруг на какой-то миг я увидела бабочку его глазами. Ее белые нежные крылья, чуть трепещущие на легком ветру. Их тонкий рисунок, подчеркивающий ее хрупкость и беззащитность. Черные мазки на белоснежном фоне, точно нанесенные на крылышках кистью несмелого художника. В это мгновение я поняла, почему так восторгался мой ребенок.
  Весь оставшийся день я ходила под впечатлением ощущения, владевшего мной в эти секунды. И думала, в каком удивительном  мире, полном необычных и прекрасных вещей, живет мой сын.
Когда и почему от нас уходят наполняющие удивительный мир вокруг красивые капустницы? Их прогоняют в школе, где учат «тонким перышком писать строчки ровные в тетрадь», не нарушая правил? Возможно, их пугают демоны, которые стремятся подменить собой настоящий мир и обитают в квадратных коробках под названием «телевизор» и «компьютер»? Или они покидают нас в юности, когда в порыве обновления и отрицания мы готовы отринуть весь мир? А может быть, эти создания несовместимы с корпоративным духом, автокредитом и банковским счетом?  Я не знаю.
  И ведь все это совсем неплохо – и школьные знания, и компьютерные технологии, и новый автомобиль... Вот только почему-то они возникают не «вместе», а «вместо». И поэтому во взрослой системе координат и ценностей отсутствуют прекрасные капустницы. Равно как и восторг от разлетающейся от твоего дуновения пушистой шапки одуванчика, радость весенних ручьев, по которым так замечательно шлепать сапогами, сладкое предвкушение встречи с чудом на страницах новой книги. В итоге даже плохо помнишь, как это было здорово. И живешь, владея автомобилем и набором контактов с нужными людьми и забыв, что когда-то владел всем миром.
  Да, в детстве тебе принадлежит весь мир. При этом он представляется цельным и огромным. Как большой сладкий арбуз. Съесть его сразу и в одиночку невозможно. Можно есть веселой толпой, и все равно достанется всем!
  Став взрослым, понимаешь, что обладать всем миром невозможно. Можно владеть только частью. Небольшой, конкретной и готовой к употреблению. Как долька апельсина. У кого-то апельсин получается сочный и вкусный, у кого-то кислый до невозможности. И съедает его обычно каждый сам по себе. Вопрос даже не в том, что вкус апельсина плох, а в том, что иногда хочется вспомнить, как ты был хозяином целого арбуза и его совершенно не было жалко!
  Я буду учиться у сына восторгаться бабочками. Мне нужно это, чтобы понимать его и обрести себя. Мне нужно вспомнить вкус арбуза, чтобы разделить с ребенком радость познания мира. Я очень хочу, чтобы восхитительные капустницы и яркие кораблики никогда не ушли из его жизни и пришли в мою.


Назад к содержимому